Александрийская колонна занимает особое место в ряду мемориальных памятников импера­торской эпохи. Работы над установкой колонны велись в 1829-1834 годах, руково­дить которыми Николай I по­ручил архитектору О. Монферрану. Сегодня памятник рассматривается как заключи­тельный аккорд в архитектур­ном ансамбле Дворцовой площади: колонна отличается прекрасным силуэтом, точно найденными пропорциями, мастерством исполнения ук­рашающей ее скульптуры.

 

                   

 

 

                    

 

  Помимо чисто художе­ственных достоинств, ко­лонна уникальна и по осо­бенности конструкции.

  Стержень ее представляет собой гранитный монолит высотой 26,6 м и весом око­ло 600 тонн. Он абсолютно ничем не прикреплен к осно­ванию и держится только на собственной тяжести. Завершается памятник аллегори­ческой фигурой ангела, вы­полненного скульптором Б.Орловским. Это самая высо­кая колонна в мире - 47,5 м.

 

                          

      

  Считается, что Александрийская колонна принадлежит к числу триумфальных памятни­ков, посвященных исторической победе русско­го народа в Отечественной войне 1812 года и на­звана Александрийской, так как честь победы тогда официально приписы­вались Александру I.

 

  Давая предварительную оценку библиографии воп­роса, можно констатировать, что начиная с момента от­крытия колонны и до нашего времени написано немало, но всегда в виде справочного материала. При обобщении данного материала назрела необходимость представить творческую историю созда­ния колонны в новом аспек­те. Цель предлагаемого чита­телям «Миниатюры» иссле­дования, подготовленного сотрудником Эрмитажа Анатолием Хрипанковым - до­полнить историю этого памятника вещественными ис­точниками эпохи Николая I. Такими источниками стали найденные в архивах новые документы и первые черте­жи, а также закладные меда­ли, которые по традиции ук­ладывались в начале строи­тельства.

 

  Как оказалось, при строи­тельстве Александрийской колонны медали зак­ладывались несколько раз...

 

  Александрийский столп в Пе­тербурге известен как памятник в честь победы русского народа и его государя Александра I в Отечественной войне 1812 года. В со­здании монумента деятельное участие принимал Николай I, а Монферран, как тогда говорили, для него был специалистом «под рукой».

 

  Сегодня общепринятая атри­буция памятника нуждается в существенном дополнении. Разгосударственные двуглавые императорские орлы на пьедестале, на которые раньше не обратили внимание, а также неординарность закладки памятных медалей и знаков ему посвященных, дает право определить Александрийс­кий столп загадочным произведе­нием монументального искусства.

 

  Утвержденная 24 сентября 1829 года к исполнению как дар памяти внезапно умершему импе­ратору, колонна на Дворцовой площади, связавшая в тугой узел ее архитектурное разнообразие, своей пластикой может быть при­частной к злободневной тайне ди­настии Романовых. Речь идет не о материальной мощи столпа оче­видной для всех, но о заложенном в нем духовном потенциале, кото­рый, по нашему мнению, остается не востребованным до сих пор.

 

                                                        

 

  Созданный в виде ангела, мо­нумент в честь Александра I, яв­лялся для Николая I как бы отду­шиной в огненном круге польско­го восстания 1830-31 гг., деятели которого низложили вместе с ним всю династию Романовых на польском престоле. В обстановке, сопровождавшей сооружение па­мятника, он писал своему оппо­ненту цесаревичу Константину по поводу польских событий: «Кто из двух должен, - так как по-видимо­му, погибнуть необходимо, - Рос­сия или Польша? Решайте сами».

 

  Обращение в пластике мону­мента к нетрадиционному образу Александра привело Николая к необходимости приоткрыть страницу событий в Таганроге 19 но­ября 1825 года. Как это случилось мы проследим на творческой ис­тории создания эрмитажной серии закладных медалей, посвященных Александрийской колон­не.

 

  Утвержденный с двуглавыми коронованными орлами проект колонны носил императорский ва­риант, т. е. констатировал смерть Александра - самодержца, каким Николай хотел бы представить его России. При этом использование выражения «Благословенный» на первых закладных памятных зна­ках может говорить о негласном желании дезавуировать глухие слухи о событиях в Таганроге. Другими словами: в политичес­ком аспекте, а для Николая Павловича все было политикой, «ско­рый» памятник предшественнику должен был стать николаевский чертой под «александровской» эпохой.

 

                                                            

 

  Закладка первой памятной ме­дали и доски - принципиальный момент в истории монумента, по­тому что ни образец медали, ни текст доски не сохранены Никола­ем I. Закладка была произведена накануне восстания в Польше, 19 ноября 1830 года, в 5-летнюю годовщину официальной смерти Александра. Известный советс­кий специалист по колонне А. Л. Ротач в своей книге написал: «В центр верхней части фундамента был помещен гранитный блок раз­мером 52x52 см, в толщу которого вставлена бронзовая шкатулка с золотыми, платиновыми, серебря­ными и медными медалями и монетами, отчеканенными в честь Александра I. Среди 105 медалей и монет есть одна платиновая ме­даль, выполненная по проекту Монферрана с изображением па­мятника и датой «1830». На ободке медали надпись: «Александру Благословенному благодарная Россия»... В шкатулку была вложе­на пластина из позолоченной бронзы с выгравированной на ней надписью: «В лето от Рождества Христова 1831 г. начато сооруже­ние памятника воздвигаемого Императору Александру благодар­ною Россиею на гранитном         осно­вании в 19 день ноября 1830 г. в Санкт-Петербурге. С текстом доски А. Л. Ротач допустил ошиб­ку, т. к. им приведенный не являет­ся текстом первой закладной доски, но об этом ниже. Другое дело с медалью: сохранившийся в архиве графический экземпляр имеет следующее оформление: на лицевой стороне (аверсе) изображена колонна под православным (6-ти конечным) крестом на фоне арки Гл. Штаба с колесницей Сла­вы, от арки в обе стороны расхо­дятся крылья корпусов, под сре­зом - буквы «СПб» и римскими цифрами «1830». На оборотной стороне (реверсе): надпись по всему полю «Памятник сей воздвиг­нут императору Александру Первому Благословенному в царство­вание Николая Первого». По гурту медали (ребру) надпись «Алексан­дру Благословенному благодар­ная Россия».

  Пересмотр утвержденного проекта начался после закладки памятных знаков, так как 25 нояб­ря 1830 г. пришло сообщение Кон­стантина о восстании в Варшаве. После назначения 1 декабря 1830 г. Дибича главнокомандующим армией вторжения в царство Польское, о последовавшим изме­нении умонастроения императора, говорит распоряжение Николая от 3 декабря 1830 г.: «Представленные гл. архитектором рисунок и модель фигуры назначенной поверх монумента, представить на предварительное рассмотрение и заключение члена комиссии д. т. с. Оленина».

 

  Смятение императора, вызван­ное польскими событиями и беспорядками после июльской, 1830 г. революции во Франции, было глубоким. Николай написал Кон­стантину 19 декабря 1830 г.: «Желая приготовиться ко всему, я предложил жене отговеть вместе в такое время... по крайней мере, мы причастимся, и я прошу у вас обо­их прощения и вашего благослове­ния найти ту силу и то присутствие духа, в которых с каждым днем я все более нуждаюсь». В выше­приведенном распоряжении Нико­лая фигура навершия не определе­на, но на выбитой новой заклад­ной медали, второй по счету, пред­ставленной к коллекции Эрмита­жа в золотом и серебряном экземп­лярах, платиновый использован под закладку, видим ангела.

 

                                                           

 

  Эта медаль определенно зас­видетельствовала смену на колон­не доминанты в виде утвержден­ного православного креста на ан­гела. Вновь выбитая закладная медаль имеет: на лицевой стороне (аверсе) - изображение колонны с прямосмотрящим ангелом и общехристианским крестом в пра­вой руке, под срезом арабскими цифрами дата «1830», на оборот­ной стороне (реверсе) - по всему полю надпись «Александру Бла­гословенному благодарная Рос­сия» Гурт медали чистый, т. е. без надписи.

 

  На ней сохранено название «Благословенному» и старая дата, но исключено упоминание о цар­ствовании Николая как было на первой. В этом угадывается жела­ние императора в создавшейся обстановке не афишировать россий­ское самодержавие. Обращает на себя внимание сохранение выра­жения «Благословенному», которое, видимо, было необходимо, потому что памятник до 1831 года попрежнему продолжал соору­жаться в императорском варианте с коронованными орлами. Потом, когда Николай отказался от условностей утвержденного проекта, то надобность в подобном выражении отпала, монумент и без того стал «Благословенному», но не императору, а человеку.

 

                                                             

 

  В мемуарах Смирнова-Россет о польской войне писала: «Эта польская компания сначала такая неудачная (при главнокомандующем Дибиче, А. X.) стоила госуда­рю много вздохов и слез... и как он был трогателен, когда выехал навстречу Суворову, которого Паскевич послал курьером... ког­да Суворов увидев его закричал «Варшава взята, все кончено бла­гополучно». Государь вышел из коляски, стал на колени и молил­ся».

 

  С Польшей покончено: Цар­ство Польское включено в состав империи, дарованная ей Алексан­дром I конституция в железном ящике оказалась в Оружейной па­лате Кремля, как военный тро­фей. Но вступившие в Варшаву 26 августа 1831 г. русские войска обнаружили на лотках города «Рус­скую конституцию «Александра I». Сообщившему об этом Паскевичу Николай ответил 14 сентября 1831 г.: «Чертков привез мне эк­земпляр проекта конституции для России, найденный у Новосильце­ва в бумагах; напечатание сей бумаги крайне неприятно: на 100 человек наших молодых офице­ров 90 прочтут - не поймут или презреют, но 10 человек оставят в памяти, обсудят и главное не забу­дут. Это пуще всего меня беспоко­ит».

 

  Реакция Николая на получен­ный проект русской конституции, ставший известным Европе, в судьбе памятника отразилась радикально. В архиве хранится за­писка Оленина в комиссию построения Исаакиевского собора от 7 октября 1831 г.: «Г-н министр Им­ператорского Двора как член сей комиссии по искусственной части поручил мне довести сведения оной, что Государю Императору благоугодно было повелеть при обозрении Исаакиевских работ и памятника... уничтожить круги с оком Провидения и лавровые вен­ки (на боковых сторонах пьедес­тала, А. X.), оставя гирлянду под­держиваемую на углах орлами, у которых как короны, так и щиты с гербами Государственными унич­тожить. При сем Его Величество изволили объявить, что нужно неукоснительно приступить к испол­нению.»

 

  Детронизировав двуглавых орлов, он отправился в Москву, сообщив о значении визита Паскевичу 15 октября 1831 г.: « Я счел его полезным для того, чтобы достоверится самому о духе Мос­квы и дать оному нужное мне на­правление.» На поездке им­ператора надо остановиться осо­бо: во время московской поездки он психологически тонко, рядом немотивированных шагов закон­чил, если можно так выразиться, формировать тайну Александрий­ского столпа.

 

  Утвержденный в 1829 г. про­ект - это попытка Николая I манифестировать идею единства само­державного государства и народа. Последовавшие изменения в про­екте - это отклик на революционные события 30-х годов в Европе, особенно на вспыхнувшую войну Польши против России. Может в этот исторический момент Нико­лай Павлович вспомнил о призы­ве Дидро к Фальконе - создателю «Медного всадника»: «Не пренебрегайте никакой правдой, вообра­жайте, исполняйте самый вели­кий памятник на свете».

 

  Экстремальность внешнепо­литической и военной обстановки 30-х годов подвигла Николая I об­ратиться к религиозному аспекту в судьбе Александра. Он пришел к выводу, что не планируемый им образ Александра I должен быть сюжетом памятника, а действительный, который угоден Богу. Обремененный в это время проблемами польского восстания, он не столько думает, чтобы мону­мент произвел впечатление, сколько о том, чтобы поставить свою деятельность под справед­ливую защиту, как тогда говори­ли, Провидения.

 

  Распоряжение о закладке но­вой памятной медали под пьедес­тал, видимо, было дано до отъез­да из Петербурга, а в Москве у Николая родилась идея перезакладки памятника, впрочем это мо­жет быть дипломатическая уловка в сложном поведении императора. Так или нет, но Волконский, нахо­дившийся при нем в Москве, на­правил в Петербург на имя графа Литте (председатель комиссии по сооружению памятника) распоря­жение от 9 ноября 1831 г.: «Государь Император Высочайше соиз­воляет ... дабы при поставлении гранитного камня на субасимент к монументу императору Александ­ру I вложена была вторая бронзо­вая доска с возвращаемой при сем надписью и повелевает положить при этом еще вновь выбитую ме­даль «За взятие штурмом Варша­вы» при сем прилагаемую.»

 

  Присланный текст, ошибочно идентифицирован Ротачем Л. А. с первоначальным, как видим, не был текстом первой закладной доски, в котором памятник мог иметь название как на первой закладной медали «Александру Бла­гословенному благодарная Россия», а не «Императору Александ­ру благодарная Россия» и т. д. Текст первой закладной доски пока неизвестен.

 

  Осуществив негласную перезакладку из Москвы, Николай в работе по его сооружению к 1832 г. вышел на установку несущего монолита колонны на пьедестал. В этом году последовали важнейшие изменения в композиции навершия колонны. Началось с того, что император, не информируя ис­полнителей, задумал персонифицировать ангела. Но для этого важно было освободить его пра­вую руку: по церковному канону крестить или креститься положе­но правой рукой. Ближайшей це­лью исполнителям Николай выд­винул свое желание вернуть крес­ту доминирующую роль в навершии колонны. Монферран в вос­поминаниях писал: «Одной из величайших трудностей, связанных с выполнением статуи Александ­рийской колонны, была необходи­мость поместить крест, поддержи­ваемый статуей, на вертикальной оси колонны для того, чтобы крест господствовал над всем ок­ружающим».

 

  Композиция ангела с крестом в правой руке, возникшая на сты­ке 1830-31 гг. приняла в 1832 г. единственно возможный и логи­чески завершенный вид, переме­щением креста в левую руку. Най­денное решение позволило воз­вратить кресту доминирующее положение в навершии, т. е. поме­стить на вертикальной оси колон­ны, поэтому крест стал не только «господствовать над всем окружа­ющим», но, главное, работать на ангела. Освобожденной правой рукой ангел получил возможность указать на крест как высший сим­вол веры. Это позволило Николаю средствами пластики выразить, затаенную от всех, идею нового проекта: положить в основу ком­позиции на колонне скульптурный портрет Александра, придав анге­лу черты его лица. Покажем, как император добился своего. Ос­матривая 30 января 1832 г. модель ангела, вылепленную Орловским, Николай I продиктовал ряд заме­чаний, одним из которых было требование наклонить голову ан­гела. Волконский аккуратно все записал, а под угловым штемпе­лем приписал: «Высочайше ут­верждено с прибавлением, чтобы лик дать статуи покойного импе­ратора Александра I». Надо заметить, что в процессе изготов­ления памятника модель колонны периодически выставлялась для Николая в Зимнем дворце.

 

                                                          

 

  Особенно интересен прием, который был применен императо­ром, потребовавшим от исполни­телей персонифицировать ангела: подается персонификация как бы мимоходом, как бы экспромтом, но избранная психологическая форма говорит о давно задуман­ном. Как капля воды это требова­ние напоминает прошлогоднее, 1831 года, о разгосударствлении орлов пьедестала. Тогда оно в виде второстепенного требования стояло в конце текста с перечнем необходимых изменений в оформ­лении пьедестала колоны.

  Сегодня, рассматривая компо­зицию на колонне, мы видим несколько решение Николая I, ис­полненное в пластике академиком Орловским оказалось вырази­тельным для судьбы Александра. Значение работы велико прежде всего потому, что портретная композиция в сочетании с детронизированными двуглавыми орлами, приобрела особое значение, когда ангел стал пальцами поднятой правой руки указывать одновре­менно на крест и на небо.

  Жест правой руки ангела, до­полненный размещением агонизирующей под крестом змеи - символа мирских грехов, открыл Николаю возможность использо­вания в навершии другого важно­го психологического момента. Для композиции стало естествен­ным отразить в ней средствами пластики обращение ангела Александра к людям земли с при­зывом всегда помнить о благих христианских истинах и может быть, чтобы люди обратили вни­мание на его человеческую судьбу, отмеченную несением креста по причинам, которые он изложил в секретном завещании, написан­ном в августе 1823 года.

 

  Одним словом, подо­бранным наклоном головы ангела и жестом его правой руки, Николай I воодуше­вил созданную компози­цию, в ней все заработало и как бы одним росчерком пера в нее вдохнулась жизнь благословенного че­ловека, который вступил в диалог со зрителем.

 

  Особое значение в се­рии закладных медалей имеет последняя, третья медаль. Перечисленные но­вации в навершии не были отражены на второй зак­ладной с датой «1830», по­этому император приказал изготовить новую третью памятную медаль с датой «1832 г.» Он спешил с ее чеканкой, чтобы осуще­ствить закладку под моно­лит столпа при его установ­ке 30 августа 1832 г. Хранящаяся в Эрмитаже в золотом и серебря­ном экземплярах, платиновый был заложен, медаль имеет офор­мление: на лицевой стороне (аверсе) изображение колонны с ангелом, лицо ангела опущено, крест в левой руке, он придавли­вает змею, под срезом дата «1832». На оборотной стороне (реверсе): по всему полю надпись «Александру Первому благодар­ная Россия». Диаметр медали - 71 мм, он такой же, как у первой и второй закладной.

 

  Закладкой третьей медали, вторая, с надписью «Александру Благословенному благодарная Россия» и датой 1830, как бы де­завуировалась. Устранив дисгар­монию в надписях на закладных знаках, Николай добился того, что вторая памятная доска с надписью «Императору Александру благодарная Россия» и последняя, третья медаль с надписью «Алек­сандру Первому благодарная Россия» стали иметь практически идентичную надпись, как это было при первоначальной заклад­ке до событий в Польше. Напомним: там на первой закладной ме­дали и первой закладной доске была одинаковая надпись «Алек­сандру Благословенному благо­дарная Россия».

 

  Проведенная в 1832 г. персо­нификация ангела повлекла за со­бой, как сказано, не менее важ­ную персонификацию его креста. Другими словами: хотелось бы сказать, что детронизацией императорских орлов пьедестала на ко­лонне показан не ангел, несущий крест, а избранная Александром I судьба, после 1825 г.

  Соединив в спокойном вели­чии крест с ангелом-Александром, подчеркнув значение креста размещением его на вертикали колонны, Николай добился видимой преемственности идеи первона­чального проекта. Одновременно композиция оказалась как бы де­завуированной,. несмотря на то, что своей выразительностью пря­мо обращается к зрителю, которо­му было трудно правильно понять и оценить ее значение. Рядовые современники прежде всего долж­ны были отождествлять ангела, осеняющего крестом Россию, как результат одержанного военного триумфа в борьбе с Наполеоном. Используя такой эзотеризм, Нико­лай Павлович умело определил образный и композиционный строй монумента так, что образ в навершии, наделен­ный лаконичностью формы и емкостью содержания, пока­зал Александра I только для посвя­щенных императо­ром, совершившим акт сложения сана.

 

Автор С.П.